Урок албанского

Расийа. 2055 гот

Школо, урог олбанской летературы.

Действующее литса: Училко, учинеки.

Училко: — Так, фсе селинах! Пирикличка: Апупеев!

Апупеев: — Первыйнах!

Училко: — Бандэлло!

Бандэлло: — Фторой иниипёт!

Училко: — Вашинашина!

Вашинашина: — Замыкаю пидистал!

Училко: — Грамычкин!

Грамычкин: — Ф питёрке!

Училко: — Ёклмнопрст!

Ёклмнопрст: — ф сотненах, ращот закончин!

Училко: — Астальныи похую. Кто скажыт, какойэ была заданее надом? Пушкена, атвичай сцуко.

Пушкена: — Праизвиденийе феликаго олбанскогонах песатиля Грамгрылова “Кукрыникс и поебень”.

Училко: — Садисьнах, маладца. Кто хочит атвечать па теме? Или мне ништячный журнал взять, в смысле класный? Ахуеть, эрекция рук! Придьоццо па журналу. Апупеев, к даске!

Апупеев: — Ну, великой руской, тоисть, олбанскей песака Грамгрылов, являиццо ниибацо каким ахуеным класеком. Он напесал такии абассаки , как “Цыкл: радиоперидачи”, “Знаете ли вы…”, “Чапаев и полнота” и многия другийе. Но асобина мне запомнилась иго невйибеная ржунимагучное “Кукрыникс и поебень”. В этам праизвидении аффтар жжот нипадецки. Когда я четал бессмертныи строки, я плакалъ, четал из полстола. Маи радитили, расказывали как ржали всем офесом, пиричитывая эти праизвиденийа…

Училко: — Зачот, садисьнах. А сигодня мы будим песать сачинение по абассаке Грамгрылова “Вайна и мыр”. Тема сачинения — “Кого бы я хател на балу, еси бы был Наташэй Растомановой или Педрой Безхуевым?”

Пушкена: — Байан! Песали год назад!

Училко: — Как гаварил великий Шум, “Если постит адменистратор, значет не байан!” Итак, время пашло. Кто нинапишит, будит в наказанийе месяц работать мадыратарам в Инкубаторе на ЯПе!

Пушкена: — Ахуеть! Мне пиздец! А можно фотожабу весёлова Гитлера замутить?

Училко: — Жабить будишь на уроки Фотожопа! А сичас: РАБОТАТЬ, НЕГРЫ!!!!