Георгий Васильевич сидел в своём кабинете и резал скальпелем краковскую колбасу на приёмном
столике. День уже сходил на нет, посетителей не было и не ожидалось, а в шкафчике пылился
без дела пузырь беленькой – недавний презент одного из посетителей. Уже был достигнут
внутребольничный консенсус и Георгий Васильевич ждал своего вечного сотоварища по вопросам
бытия терапевта Кораблёва.
Ага, вот и звонок по внутренней АТС.
— Жора, у тебя всё готово? – голос Кораблёва очень не понравился Георгию Васильевичу, что
заставило психотерапевта профессионально насторожиться.
— Сань, что случилось?
— Щас спущусь.…
— Жора! Это полный пиздец! Представляешь, я много всякого видал… но такого!.. Не, мне чутка
побольше подлей. Надо. …Блядь!
— Да в чём дело-то?
— … Ух, да то, что надо. Хорошая… — Кораблёв смачно закусил бутербродом с колбасой. – Пиии-здец.
Слушай сюда. Приходит ко мне козёл один. Ну из этих… Из деньгоробов. И говорит: мол, любые бабки
заплачу, а дочуру свою хочу от перманентного суицыда таки вылечить. Типа и с балкона снимали,
и из ванны с венами вынимали… Ну а я ему как надо: давайте, вот вам список лекарств от депрессии…
А тот в ответ мне и говорит, что хуй какие пилюли подействовали. Типа, не к первому дохтуру
уже обращался.
Тут Кораблёв сам потянулся к бутылке и, не дожидаясь приглашения,сам разлил меру по рюмкам.
— Короче, я пообещал ему маленькую терапию. Хуй его знает, что-то в башку стрельнуло. Телевизора,
похоже, насмотрелся. Говорю ему, что нехай ночку проведёт в морге среди мертвецов. Пущай
насмотрится и одумается. Не, Жорик, извини. Знаю, знаю, что надо было сначала его к тебе послать,
но, Жор, — тут Кораблёв понизил голос и по-шпионски покосился по сторонам, — Жора-а, тут такие
бабки… Ага, наливай…
Кораблёв смачно вылил содержимое рюмки вовнутрь, а в заключении эстетично крякнул.
Утро началось с посещения довольно упитанного типа в кожаной жилетке. Такая униформа обычно принята
у профессиональных владельцев киосков с сигаретами и пепси-колой.
— Георгий Васильевич? Очень приятно. Мне Вас посоветовал доктор Кораблёв. Он сказал, что Вы сможете
нам помочь. А вот моя дочь. Маша, прекрати чесаться!
На Георгия Васильевича смотрело чудо лет шыстнадцати. Чудо непрестанно жевало жывачку и блядским
взором вызывающе оценивало джинсы Георгия Васильевича.
Топик недвусмысленно колыхался, а потому Георгию Васильевичу срочно потребовалось протереть очки
видавшим виды носовым платком.
— Нус, девушка, пойдёмте.
— Петрович, принимай клиента. Спокойно, спокойно, она живая. Это терапия, бери чекушку.
— Во, блин. Спасибо Василич, — Петрович был явно с бодуна, а потому не задавал вопросов; сразу же
скрутил колпачок и заглотал враз добрую треть бутылочки.
Петрович служил при морге сторожем, а потому всех живых он воспринимал с подозрением. Только льготный
билет в виде тары с алкоголесодержащим напитком позволял простым мирянам проникать в святую святых
этого, воистинне, Цербера своего дела. В том, что никто не войдёт и не выйдет из морга – святилища
Петровича, в этом Георгий Васильевич был уверен.
Петрович неумело поухаживал за живой девушкой Машей: постелил белую простыню на каменный стол.
— Прикольно, — отозвалась на это девушка Маша и легла на холодное ложе.
На утро следующего дня прискакал довольный доктор Кораблёв с пачкой новых анекдотов, скаченных из
Интернета. После пары рюмок опохмелина, Кораблёв поинтересовался:
— Ну и как там наша подопечная из морга, Маша, кажется?
— ФФФ… Ща…ык..ой.. Ща узнаю.
— Алё! Петрович, как там Маша?
— Ну, алё, блядь. Какая ещё там Маша? У меня тут все маши и пети, мне похуй.
— Ну ту, что вчера привозили…
— Похуй. Никого нету. Опознанных родные позабрали, а остальных, там бомжей всяких, в крематорий
увезли три часа тому назад.
Кораблёв убрал со стола рюмки и достал из нижней полочки шкафчика два гранёных стакана.
— Не чокаемся!