Медалистка

Ветеринарный фельдшер Петр Иванович Зубенко, молодой человек лет
двадцати, сидел в кабинете и скучал. Ветлечебница открылась недавно и
обилием посетителей не радовала, что, впрочем, вполне устраивало юного
эскулапа. С детства он мечтал лечить крокодилов со слонами, а на деле
приходилось заниматься вакцинацией, кастрацией и т.п. куда менее
экзотических животных. Ну кому, скажите, придет на ум кастрировать того
же крокодила или купировать слону уши?

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул старичок
лет семидесяти и уставился на фельдшера.
— Проходите, что у вас, — без энтузиазма начал доктор.
— Здравствуйте, да у меня нормально все, спасибо, — дед прошел в кабинет
волоча на поводке потрепанного вида пса. – Сучку мою можете усыпить?
— В принципе да, но …может, подумаете? Все-таки друг, — Петр Иванович
еще во время учебы прослыл ярым противником эвтаназии, но работа
накладывала свои рамки и отказать клиенту он не мог.
— Да какой на хуй друг! Старая совсем стала, ссытся. Я сам бывает, но
блядь заибала же! А жрет как молодая!
— Ну хорошо, — Петру вдруг стало жаль старика. – С кремацией или без?
— Это вы ее и сожжете значит?
— Кремируем. Не мы, а специальная служба. Только это дороже.
— А я не жмот, — казалось, дед обиделся. – Сколько?
— С кремацией? Пятьсот.
— Вот! – с какой-то даже гордостью дед подошел к столу и припечатал
купюру.- Не жалко!
— Сейчас выпишу квитанцию и вы свободны. Или вам интересно
поприсутствовать? – в голосе фельдшера послышалась издевка.
— Да ну на хуй.

Петр Иванович вышел из-за стола, вручил деду квитанцию и протянул руку
за поводком.
— Ну все, оставляйте собаку и, надеюсь, прощайте.
— Собаку? – дед явно опешил. – Не бля, Мухтара я вам хуй отдам. Я без
него давно загнулся бы. Ведь с ним как, хочешь – не хочешь, а гулять
надо. Обосрется же! Так часа два на свежем воздухе блядь и провожу
каждый день. Мне и доктор говорит, мол Михалыч кабы не гулял, сдох бы
давно.
— Что-то я не пойму… — Петр в замешательстве уставился на пса.
— Да хуйли тут понимать, кабы не Мухтар давно на том свете яйца бы грел.
– Дед подошел к двери и, приоткрыв ее, крикнул: — Ильинична, ну хуйли
расселась! Иди, доктор ждет!

Из приемной донеслось кряхтение и, шурша тапками, в кабинет вошла
старушка. Оперевшись двумя руками на видавшую виды самодельную палочку,
замерла. Пахнуло мочой и лекарствами.
— Ильинична моя, — пояснил дед. — Ее вот … это.
— Но это же человек! Вы …вы … да как вы! – Петр настолько охуел, что не
мог подобрать нужных слов. — Это ветеринарная клиника!
— А те не похуй? Она ж не больше овчарки весит.
— Вы то что молчите? – Зубенко обратился к бабке, но та лишь опустила
глаза.
— А она согласная. Ты не подумай чего, но ведь правда житья нет. Ссытся
и жрет, жрет и ссытся. Я когда женился даже гордился что постарше взял.
Сиськи большие, ебется как надо, а виш как все. Доживешь до моих лет, а
потом будешь судить! Ссытся она …
— Так ведь человек!
— Да хоть хуй на палочке!
— Выбирайте выражения!
— Ты чего орешь то? Деньги поди не хуевые уплатил. Так что давай, с
кремацией своей, без наеба, — дед потянулся к выходу.
— Постойте, да что ж это такое! Я не буду!
— А кормить ее я буду? – дед остановился. – А ссанки стирать?
— Я отказываюсь! Я ветеринар!
— Мудак ты. Не хочешь усыплять, сам с ней и ебись. А мне некогда, еще с
Мухтаром гулять.
Дед поспешно ретировался за дверь. Петр Иванович выскочил в приемную, но
того уже и след простыл.

Фельдшер вернулся в кабинет, бабка так и стояла в углу, разглядывая пол.
Словно происходящее ее не касалось.
— Вы присядьте, — Петр указал на стул у стены.
Старушка переступила с ноги на ногу но с места не сдвинулась. Только
сейчас доктор заметил на полу небольшую лужицу. Судя по всему дед не
обманывал. Петр Иванович сел за стол и углубился в бумаги. Что делать он
не знал. Молчала и бабка. Так прошло с пол часа. Наконец тягостную
тишину нарушил звук шагов в приемной, дверь распахнулась и на пороге
нарисовался все тот же дед, с хозяйственной сумкой в одной руке и
поводком в другой. Он бросил взгляд на старушку и быстро прошел к столу,
таща за собой пса.

— Ну наконец то! – Зубенко не радовался так даже в день свадьбы.
— Я это … мы мимо шли, — старик достал из сумки железную миску и пачку
геркулеса. – Посуда ее и корм на первое время.
— Вы … вы … — от волнения у Петра Ивановича перехватило дыханье.
— И это, — дед достал из кармана носовой платок, развернул его и положил
на стол две медали, – награды ее.
Не прощаясь, так же быстро как зашел, дед выскочил из кабинета. Петр
Иванович так и остался сидеть, с открытым ртом. Зазвонил телефон.

— Ветеринарная клиника, — еле выдавил фельдшер.
— Петя, это я, у тебя все нормально? – это была Верочка, его жена.
— Ну …
— Голос какой то странный, устал?
— Да, немного.
— Ты уже заканчиваешь?
— Да, — Петр посмотрел на часы, затем на старушку в углу. – Верочка,
только я не один приду.
— Что? Опять? Петя, ну сколько можно! Опять усыпить не смог?
— Ну да…
— Ты же обещал! Две собаки за месяц! Я тоже люблю животных, но это
работа! Опять дворняжка небось?
— Это другое…
— Породистая? – в голосе Верочки послышался интерес.
— Ну … — Зубенко посмотрел на стол и увидел медали. «Ветеран труда» и «В
память 850-летия Москвы». – Медалистка.
— Да? А порода какая?
— Как тебе сказать … у нас геркулес дома есть?
— Есть.
— Свари побольше.
И, не прощаясь, повесил трубку

прислал Davidka