Как Иван-дурак Штирлицу открытки посылал

Иван Царевич ждал уже полчаса. Симпатичную лесную полянку заливало солнце, сквозь ветви золотились шпили королевского дворца. Наконец зашуршали ветки и из-за кустов спотыкаясь выскочила Василиса Прекрасная.
— Ванечка, прости, милый, с этими нянюшками вечно закопаешься! — залебезила она, увидев Ивана, хмуро разглядывающего карманную золотую клепсидру с надписью: «Ивану-дураку за успехи в борьбе с монголо-татарским игом».
— Да ладно, — смягчился Иван. — Иди-ка сюда, а то я уж заскучал так заскучал, неделю ж не виделись.
— Ну так сам де понимаешь, Кащей не дурак, часто буду бегать — заметит.
— Да понятно, чего там. Меня искусница моя тоже пасет, то нитку какую-то привяжет, то иголку в воротник сунет, а ведь так не докопаешься… Ох…
Последнюю фразу Иван договаривал уже скинув с ног яловые сапоги и сдирая непослушный жесткий кафтан с золотой вышивкой. Любовники, что-то неясное уже бормоча, опустились в густую траву…

Штирлицу сегодня не везло. Пастор Шлаг не явился с последними распечатками, рейхсканцелярский сервак лежал с самого утра и даже обычно спокойный Кальтенбруннер ходил из угла в угол по кабинету и матерился так, что слышно было даже в подвальных камерах гестапо. А штандертенфюреру срочно надо было скачать картинки котиков, цветочков и бабочек — Центр нагрузил его дизайнить открытки для передачи поздравительных шифровок радисткам на всех участках работы.
Кляня на чем свет стоит вышестоящее начальство по обеим сторонам фронта, Штирлиц выпросил у Мюллера цифровую «Лейку» и отправился в ближайший лесок заниматься самотворчеством. Пошатавшись полчасика по тропинкам, он наконец набрел на вполне подходящее, хорошо освещенное место…

Иа-Иа опять потерял хвост. Где, когда и как — понятное дело, глупая скотина не помнила. «Мы с Кроликом вчера у него морковной бражки как накатили, а потом гулять пошли, к Тигре заходили, но она нас послала, а зато у Совы какая-то настойка на шишках нашлась, а дальше я у Кенги проснулся, почему — не знаю…» Все бы ничего, хрен бы с ним, с хвостом, но осел, обнаружив пропажу, принялся орать таким дурным голосом, что в конце концов все-таки было решено помочь ему в поисках.
И вот теперь Винни-Пух продирался через какие-то заросли, пыхтел под нос очередную ворчалку и старался отличить «очень полезный шнурок» от свисавших вокруг листьев, веток и прочего лесного хозяйства.
Наконец кусты кончились и медвежонок вывалился на залитую светом полянку…

— Твою мать, медведь! — заорал Иван-Царевич не своим голосом и зашарил вокруг в поисках любимой шашки с дарственной надписью: «Ивану от Марьи в знак вечной любви, люби меня, как я тебя!»
Медвежонок Пух был очень скромным, поэтому едва рассмотрев, на что он наткнулся, он поднял лапы, закрывая глаза, чтобы не смущать уединившуюся парочку. Но он также был очень вежливым медведем, поэтому он не мог не поздороваться.
— ПРЕВЕЕЕЕЕД! — прорычал он низким басом.
А в кустах Штирлиц отчаянно щелкал затвором, уже предвкушая, какую именно открытку он подарит радистке Кэт на ближайшем сеансе связи. Да и сервак наверняка скоро починят…
Штирлиц весело захихикал.