Валентинов день

Амур чистил снайперскую винтовку.
На мускулистых руках под высоко закатанными рукавами пропотевшей линялой рубахи цвета хаки, шевелились жгуты мышц. Уперев приклад винтовки в каблук высокого ботинка, Амур мерно двигал шомполом. Шшшших. Шшшших.
Святой Валентин с интересом глядел на широченную спину бога любви, мысленно представляя себе, что было бы, если бы в своей работе тот пользовался, например, секирой. Словно почувствовав его взгляд, Амур оглянулся.
– Фух, – сказал он, – жарко сегодня.
– Февраль вроде, – без особого энтузиазма отозвался Валентин, – откуда жара?
Амур заглянул в канал ствола и удовлетворенно сплюнул.
– Февраль, – бормотнул он, – февраль… Работы вагон, вот и жара. По всему миру.
– Ты чего таким старьем пользуешься? – спросил Святой Валентин, разглядывая добела вытертую сталь старенькой “снайперки”. Амур хмыкнул и сдвинул подальше на затылок черный берет со щитом “Wild Geese”.

– А чего? – обиженно сказал он, несколько раз щелкнув затвором. – Тяжеловата, конечно. Зато надежная. Тульский Мосин, семь шестьдесят два. Хоть песка в нее насыпь – работает как часы, и хрупких деталей нет, кроме прицела. А возьми какую-нибудь Си-Эф-Ай Лимитед Эдишн АА – хлопот не оберешься…

Валентин поморщился. Он уже успел позабыть, что огнестрельное оружие было для Амура “бзиком”, о винтовках, глушителях и боеприпасах он мог говорить неделями, тем более, что времени у него было хоть отбавляй.
– Или вот Штейр Шарфшутцен Гевер семидесятого года… – доносился до него голос Амура. Валентин поспешно прервал увлекшегося бога любви.
– Лучше бы ты из лука, как в старину, стрелял.
– Из лу-ука… – презрительно протянул Амур. Винтовку он уже оставил в покое, и теперь медленно водил по точильному камню черным лезвием длинного ножа. – Лук, Валя – это прошлый век… нет, даже не век, а тысячелетие. А еще: где мне столько стрел взять? Титановые – давай-ка ты, потаскай с собой? А деревянными только попробуй начать стрелять, сразу чертовы защитники окружающей среды на дыбы встанут. Гринписовцы всякие, международники.
Он помолчал, проверяя остроту лезвия на толстом неровном ногте большого пальца.
– И потом… Поправки на ветер сильнее надо делать, дальность ниже, точность поражения. Нет. Хватит луков.
– А арбалеты? – осведомился святой, вертя в руках открытку-“валентинку”.
– Пробовал, – твердо покачал головой Амур, – не мое. Стрелы еще тяжелее, заряжать дольше. Хотя вот, есть кассетного заряжания… нет, все равно не для меня.

– Знаешь, что? – сказал Валентин. Он порвал открытку на мелкие кусочки, ссыпал их с ладони и стоял, провожая взглядом белые квадратики, уносящиеся по ветру. Амур вопросительно поднял бровь.
– Заведи себе самолет и переходи на бомбометания. Кассетные бомбы, шариковые… Вакуумные. Сразу всех и накроешь, никто не уйдет.
– Смешно, – скривился бог любви, досылая патрон в патронник, – шутник ты, Валентин, хоть и святой. Нам сегодня весь день в паре работать, не забыл?
– Помню, – вздохнул Валентин, машинально тронув дальномер, висящий на поясе, – ну, мое дело маленькое, как у всякого корректировщика. Я только предупреждения рассылаю. Мол, “ты будешь моим Валентином”. Или Валентиной. Только человек это получил, а тут ты – бах! и точка. Постарайся все-таки в голову не стрелять. Рассудочная любовь – она, сам знаешь, добром не кончается, да и вообще – абсурд какой-то.
– Привычка с Косова, – проворчал Амур, подгоняя ремень, – ладно, как скажешь. В сердце так в сердце.
– И без контрольного, ладно? – Валентин твердо выдержал обиженный взгляд бога, словно у того отняли любимую игрушку. – Не надо контрольного, Амур. Мы не киллеры.
– Можно подумать, то, что мы делаем – лучше…

Валентин махнул рукой и отвернулся. Глянул вниз.
– А, вот и первый. Ранняя пташка.
– Ветер? – деловито спросил Амур, приникая глазницей к окуляру прицела. – Расстояние, угол?

(c) Шарапов Вадим Викторович