Зверюга

— А не сходить ли нам на озеро искупнуться? — отец отложил в сторону рубанок и вытер мокрое лицо, размазывая пот по щекам. Летний день был в разгаре и столбик термометра уверенно перешагнул отметку в 30 градусов.

— Сейчас, батя, только вот энту хреновину к той заразе прифигачу — молоток уже не держится в руке, а кровь циркулирует по телу тяжелыми упругими толчками…

Кучка стройматериалов на заднем дворе с нашей помощью превращается в новый сарайчик для садового инвентаря, удобрений и прочих полезных в дачном хозяйстве вещей.

— Все, сейчас помру! Хорош мучиться, еще пол-отпуска впереди. Успеешь в свою казарму, курсант! Отдыхать тоже надо…
— Да бегу уже, бегу- выхожу на крыльцо в плавках и шлепанцах. Даю «отмашку» полотенцем. — Вперед, «гвардия»!

Дорога до озера занимает минут десять и проходит мимо обычной пригородной платформы с незатейливой и облезлой табличкой: «Пл. 54 км.».
Дачная публика, заслышав шум подъезжающей электрички на Ленинград, уже собирается в кучки, распространяя вокруг себя стойкий запах клубники и цветов, заботливо выращенных на «шести сотках».

Особнячком на платформе стоит отделение солдат-первогодков под командой загорелого крепыша-лейтенанта. Машинально отмечаю, что полевая форма у него совсем новая, погоны не обмятые, не иначе, парень «по первому году» из училища…

Ну, тут все понятно. Между учебкой в Лемболово и стрельбищем в Васкелово всего-то минут сорок ходьбы. Или двадцать пять минут бега. Но если проявить смекалку и знать расписание, то пять минут комфортной езды в тамбуре «пригородной». Выбор очевиден.

Двери зашипели пневматикой, едва не прищемив замешкавшегося лейтенанта, с размаху «утрамбовавшего» своих бойцов, и электричка, коротко хрюкнув гудком , шустро рванула с места…

Машинально провожаю ее взглядом… и застываю статуей Командора.
АВТОМАТ. Новенький АКМ, забытый кем-то из воинов стоит, сиротливо прислонившись к перилам платформы.

Отец следит за моим взглядом, присвистывает от изумления, подходит и берет в руки детище знаменитого оружейника.

— Знатный зверюга… — взгляд становится задумчивым… Рука по-хозяйски поглаживает ствол и как бы невзначай щелкает предохранителем. — Знатный зверюга… (Мечтательно…) А у нас дрозды расплодились, всю клубнику склевали, сволочи… Вороны снова мыло украли… От кротов опять же житья нет…

Представляю отца, ревностно защищающего грядки, стрельбу очередями под вопли соседей и пернатые тушки, валяющиеся по всему участку…

— Батя, не дури. Патронов все равно нет. Да и летехе уже сегодня ж.. на британский флаг порвут. Жалко мужика. За утерю оружия и отклонение от маршрута огребет он, естественно, на полную. И командир его. И командир командира. А об участи бойца-растяпы вообще лучше и не думать.

…Случайный прохожий испуганно шарахается в сторону и ускоряет шаг. Представляю, как мы выглядим со стороны! Два небритых мужика в плавках и с автоматом. Сюр! Захват электрички с последующим угоном в Турцию… Душманы на отдыхе… Прохожий оглядывается еще раз и на всякий случай переходит на бег…

От греха отсоединяю магазин, передергиваю затвор, делаю «контрольный» вверх и заворачиваю «трещотку» в линялое пляжное полотенце. Кончик ствола с мушкой все равно предательски торчит из свертка.

— Пошли лучше расписание смотреть, когда ближайшая на Сосново пойдет… Чует мое сердце, увидимся мы еще с летехой сегодня… И очень скоро…
Злорадно прикидываю про себя: так, вот сейчас выгрузились, строятся, проверяют снаряжение… Опаньки! Чего ищешь, солдат? Автоматик? Всего-то? Вот радость-то в доме! И куда же он подевался? Хомяк сгрыз?

Еще пару секунд на раздумье… Ну что, осознал в полной мере? А чегой-то лицо у тебя, лейтенант, побледнело? И озноб вдруг в такую жару пробрал… И Забайкальский округ перед глазами вдруг замаячил… На всю оставшуюся службу.

Интересно, даст он бойцу в ухо или удержится? Почему-то чувствую, даст. Но очень быстро и только один раз, ибо времени в обрез. Вернее, его просто нет. А стрелка на часах бежит и бежит себе, потихоньку сводя на нет и так невеликие шансы вернуть пропажу.

Расписание ехидно подсказывает: обратная электричка через полчаса. Спокойно сидеть и ждать на платформе — инфаркт через пять минут гарантирован. Значит, побежит. И очень быстро. Бойцов с оружием бросить не может, значит, и их погонит… Не загнал бы только…

Засекаю время, мысленно командую: «На старт… Внимание… Марш!» и почти физически слышу командирское: «За мнооой!!! Бегооом!!! Бегом, я сказал, е…, б…!!!» Вот и голосок «прорезался»! Вперед, орлы! Даешь рекорд! Посрамим все нормативы, они не для таких ситуаций писаны!

Вся карьера мгновенно валится под откос и единственное, что он может сделать, прибавить. До судорог, до рвоты, до белых мух в глазах, подгоняя пинками отстающих и задавая всем бешеный темп.

Три километра. Из них два — по извилистой тропке вдоль насыпи и последний — по раскаленному асфальтовому шоссе. Солнце жарит нещадно, безветрие… Автоматы, подсумки, сапоги. Особо не побегаешь…

В общем-то не смертельно, не марафонская дистанция, нас, бывало, поутру и на «пятерик» для разминки гоняют… Ничего, привыкли… Вот только приз у тебя, летеха, сегодня особый. Потерять автомат в начале службы — это тебе не кот начхал… Это серьезно.

Да нет, мужик, вроде, крепкий, выдержит. А солдатикам просто деваться некуда, вот и несутся, задыхаясь и отбивая себе бока подсумками…

Прикидываю: вот уже асфальт начался, теперь затяжной подъем… Не отставать! За мной, чудо-богатыри! Только осторожнее, там как раз за поворотом совхозная машина молоко привезла, уже и очередь, наверное, выстроилась. Вы уж там поаккуратнее, не опрокиньте никого с ходу. А то бабульки бидонами закидают.

Ну вот… А я предупреждал! Издалека вижу, служивые, вылетев из-за поворота, аки стая диких кабанов, сносят половину любителей свежих молочных продуктов. Што, ребятки, тормоза отказали? Разгневанные вопли дачников хорошо слышны даже на станции.

Так, не расслабляться, последние пятьсот метров остались. А приз ваш — вот он. У меня. В полотенце завернут. Старое такое, с розочками.

А лейтенант молодца! Бегут колонной, слаженно… Он, как отцу-командиру и положено, несется впереди, задает темп группе, постоянно поправляя ремни от ЧЕТЫРЕХ висящих на плечах «стволов», снятых с отстающих. Ну давай-давай, родной! Ставка в этом забеге не «золото»… Вся служба твоя на кону сейчас. По крайней мере, ты так думаешь.

Все. Финиш. Смотрю на часы: так и есть, все нормативы посрамлены. Пора резервировать место в олимпийской сборной.

Метров с десяти вижу, как все буквально взлетают на платформу, озираются по сторонам, рассыпавшись в разные стороны, прочесывают метр за метром густой кустарник возле перил. Как лейтенант обмахивается фуражкой, задыхаясь и ловя ртом раскаленный воздух, обреченно садится прямо на придорожный камень…

Потом выхожу из-за дерева, негромко окликаю, жду, и… не торопясь разворачиваю полотенце. «Знатный зверюга» маслянисто и успокаивающе поблескивает в свете палящего солнца.

Одновременно отец недвусмысленно показывает пальцем на вывеску: «Гастроном». Лейтенант дышит как загнанная лошадь, но счастливо кивает головой и тянется за бумажником…

…Я выгружаю в холодильник из сумки бутылки «Жигулевского», отец молча стоит рядом и укоризненно посматривает на стаю дроздов, методично уничтожающих наш урожай прямо под носом у совершенно размякшего от жары пушистого «сибиряка» Макса, который в наше отсутствие, похоже, заключил договор о ненападении с местной живностью.

…Потом машет рукой, дескать: «Да подавитесь вы!», тоскливо вздыхает, берет ящик с инструментами и идет на задний двор…