Кажется, это и есть тот самый дом. Да, действительно, – вот и цифры “111” на углу. Как он там говорил? – нужно стать прямо под номером и скосить глаза на башенные часы напротив. Присмотреться краем правого глаза. Вот эта ратуша с часами. Ну, скосил, и что?.. Так и окосеть можно+ Если еще разок попробовать. Ох, ты, – вот же он, вход! Как Митя и говорил – слева от “Антиквариата”. И вывеска та – “Лавка”
Я смотрел на выцветшую вывеску и ощущал робость. Впервые за много лет. Странно это как-то – лавка, которую не каждый увидеть может. Мистика какая-то.
Вход был почти напротив. То, что это именно “лавка” – не вызывало сомнений. Язык не поворачивался назвать ее магазином или, что еще хуже – салоном. Лавка, только так ее и можно было называть. Вход, один раз зафиксированный взглядом, больше не исчезал. Я закурил. Может уйти, пока не поздно? Впрочем, я знал, что никуда не уйду. Митя, отъявленный нумизмат, говорил, что в этой лавке есть монеты, за которые любой коллекционер душу продаст. Я не увлекаюсь монетами, но любопытство заставило меня прийти сюда и, как дурак, пялиться на башню ратуши в поисках невидимого обычным взглядом входа. И я нашел его. Не уходить же теперь просто так?.. Я спрятал окурок в урну, решительно перешел на другую сторону улицы и толкнул тяжелую деревянную дверь.
Колокольчик над ухом приветливо поздоровался со мной. Я не ответил. Во все глаза я смотрел на стены лавки, увешанные холодным оружием. Почему – оружием? – Митя говорил о монетах. Это я увлекаюсь оружием. И именно холодным.
– Доброго дня! – раздалось справа.
Я повернул голову. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на старика, было пенсне. Вы когда-нибудь видели пенсне? Не в кино, в жизни? Я – нет. В остальном же внешность его была обычной: остатки волос седыми пучками на висках, клетчатая рубашка под кожаной жилеткой и джинсы над тапочками – диссонансом к пенсне.
– Я могу быть полезен? – спросил старик.
– Почему здесь оружие? – глупо спросил я. – Должны же быть монеты
– Почему же монеты, – улыбнулся глазами старик, – если вы любите оружие?
– Но Митя говорил о монетах – боже, что я несу! Откуда ему знать Митю? – друг мой, он был у вас недавно, – зачем-то пояснил я.
– Так его звали Митя? Приятный молодой человек. Купил у меня одну монету. Но ведь он – нумизмат, а вы увлекаетесь холодным оружием. Разве нет?
– Да, конечно, но…
– Дело в том, что это – Лавка, – подняв руки вверх, словно в молитве, торжественно произнес старик. – Здесь каждому настоящему знатоку есть, что приобрести.
Почему-то я поверил. Вся атмосфера Лавки способствовала этому. И пенсне старика, и оружие вместо монет, и даже запах – запах многовековой невозможности – все говорило мне: не стоит ничему удивляться. Я шагнул вперед, оглядывая стены. Мой взгляд зацепился за герзейский кинжал. Руки сами потянулись к нему. Любителю холодного оружия держать в руках египетский клинок, которому более пяти тысяч лет+ это невозможно описать, это, это как ощутить на своей руке тень фараона. То, что это – не подделка, я был уверен.
– Нравится? – спросил старик. – Покупайте.
– Сколько? – хрипло спросил я.
– Так же, как и все вокруг, – старик развел руками, проводя взглядом по стенам, – каждый предмет стоит одно желание.
– Простите, – я, в самом деле, ничего не понял, – как это: “одно желание”?
– Ну, у вас ведь есть желания? – принялся объяснять старик, – желание быть любимым или богатым, к примеру; желание увидеть мир или встречаться с друзьями; желание жить. Я принимаю в оплату любые желания. Главное, чтобы они соответствовали предметам, которые хотят приобрести.
– И что, если я отдам желание быть любимым, то меня никто не полюбит? – скованно улыбнулся я.
– Нет, не обязательно. Могут и полюбить, но вы перестанете желать этого. Понимаете разницу? – увеличенные линзами глаза были абсолютно серьезны.
И тут я вспомнил, что обычно хлебосольный Митя не знал, как избавиться от меня при последней встрече. Он и о Лавке рассказал только для того, чтобы я ушел побыстрее. Мне стало холодно!
– А какого желания стоит этот кинжал? – спросил я.
– Это – редкая вещь – замялся старик, испытующе глядя на меня, – пожалуй, подошло бы желание видеть родителей.
В моем сердце боролись две силы. Требующая удовлетворения страсть коллекционера схватилась с чувством нормального человеческого родства.
Я никак не мог повесить кинжал на стену, промахиваясь мимо крепления. Руки дрожали.
– Впрочем, – задумчиво произнес старик, явно удивленный моим выбором, – для первой встречи возможно исключение – три желания поменьше вместо одного большого.
Я шел домой, прижимая под курткой к груди древний герзейский кинжал. Я ликовал. Ну, не хочу быть богатым, не хочу увидеть Париж, не хочу дожить до ста лет – так что с того? Кто сказал, что если бы я это хотел, то обязательно бы получил?
Остановившись на светофоре, я тихо рассмеялся. Кажется, я просто надул старика. У меня ведь много разных желаний, позволяющих ощущать радость жизни и видеть в ней смысл, но в Лавку я больше – ни ногой! Никогда! Ни за что! Хотя… Возможно, Нет, нет. Впрочем, один раз, Но нет. Или, Посмотрим…