Классика. О мужике с животными. (часть четвёртая)

– Новый год на носу, а у нас ни ёлки, ни оливье,- сказала собака.
– Ёлка и ниебёт, – поддакнула кошка.
Смотрю на них – натуральные запрелестнцы. В переносном, конечно, смысле. С гигиеной у них почище чем у
некоторых двуногих. А вот по части разводилова – это колбасой не корми!
– Вы же майонез не жрёте?!
– Нам ёлка нужна, а оливье это для тебя, чтоб спать помягче было.
– Без намёков! Я пить между прочим, бросил.
– От темы не отходим, ,- поправляет кошка.
– Ну собирайтесь, пойдём за ёлкой.
– Не, мы в тылу останемся.
– Предатели!
– Ёлки обычно возле станций метро продают,- намекает собака.
– Метро, это под землёй,- подсказывает кошка.
Делать нечего, пошёл в спальню. Одному-то идти не хочется.

Давно уже зима не баловала хорошей погодой. Всегда у нас слякоть под тридцать первое число. А тут как
у Пушкина- мороз, солнце, день чудесный. Правда, это из окна.
Бужу Марину.
– Вставай подруга, труба зовёт.
– Может хватит уже?
Но без злобы, а с лучезарной такой, сонной улыбкой.
– Не, за ёлкой пойдём.
– У тебя одни ёлки-палки на уме.
– Палки вечером,- говорю, – А утром – ёлки!

Морозец грызанул за щёки. И мы с Мариной бодро поскакали в направлении предполагаемого ёлочного базара.
Кругом сновали, гружёные сумками, ёлками, и прочей хернёй, горожане. Я вообще не сторонник всего этого
удалого размаха, с каким у нас принято праздновать что бы то ни было. Хотя новый год уважал. Было в нём
что-то бесконечно домашнее и сентиментальное. Последние годА, правда, я банально просыпал торжественный
бой курантов. И не по причине синевы, как могли бы предположить многие. Просто перестал относиться к
этому моменту с детской надеждой на лучшее. Привычка быть кузнецом своего счастья слишком рано победила
во мне Деда Мороза.
– Вон там ёлки.
Марина махнула рукой. Я послушно повернул на право, и через пять минут мы стояли среди множества кричащих
детей, молчаливых ёлок, очумевших родителей, двух хачекянов и одной автомашины марки Жигули блевотно
зелёного цвета выкрашенной маховой кистью. Это многообразие животного и растительного мира нашей планеты
предстало передо мной во всей предновогодней красе. Мне стало немного тошно.
– Ёлку подбери нам попушистее, – попросил я ближайшего ко мне продавца.
– Э дарагой, всэ как на падбор!
Я сплюнул, и покосился на Марину. Та напротив очень весело взирала на этот дурдом.
– Тогда ты помоги, я буду добытчик, а ты критик.
И шагнув в хвойную массу я вынул первую жертву.
– Да ну,- Марина замахала руками,- Какая-то она драная как хвост у твоей собаки.
Хорошо, что она не слышит, думаю, а то бы Марина запросто могла про себя что-нибудь новенькое узнать. Хотя
конечно вряд ли, друг к другу они относились с взаимной симпатией.
Когда через мои руки прошло ёлок двадцать, я убедился, что они действительно были «всэ как на падбор».
А именно – улюбищные.
– Вы их что, из бараньих рогов клонируете?
В сердцах бросил я продавцу, выбираясь, по проделанной мною просеке, к Марине.
– Ну чего делать будем?
Спросила та.
– В лес поедем.
– За ёлкой?
– Нет, за дедом морозом!
– А разве можно рубить самим?
– Тебе ёлка нужна или нет?
– Мне не помешает, но вообще-то с ёлкой ты муть поднял.
А точно ведь! Это же четырёхногие меня с панталыгу сбили.
– Что, ни адна нэ падашла?
Удивлённый хачекян подал голос откуда-то с права, из хвойных зарослей.
– Полный дерибас с твоими ёлками.
– Ай, нэправда, зачем абижаешь?
«Хули я с ним, бандерлогом, разговариваю», подумал я и взяв Марину под руку порулил к дому.

На подходе, отдал ей ключи, попросив подогнать машину со стоянки.
– Я зимой не ездила ни разу.
– Попрактикуешься.
– Да ну тебя, ещё не дай бог чего!
– Хорошо, вместе пошли.
Действительно, думаю, чего это я?

Сижу в машине. Марина вокруг порхала, сгребала снег, раскраснелась – согрелась видать. Дублёнку на
заднее сиденье скинула. Натуральная снегурочка. Я же, злой на весь белый свет, замёрзший – кутаюсь
в воротник как подмосковный немец.
– У тебя телефон.
А я и не слышу. Кому я ещё нужен? Смотрю, номер домашний. Ну, сейчас будет цирк.
– Да?
– Как там с ёлкой?
На проводе кошка.
– Мимо.
Надо говорить, чтоб ещё Марина не пропасла, с кем это я там базарю.
– Кто это?
Ревниво затыкала она меня в бок. Ну вот, началось.
– Вован это,- ей говорю.
– Слышь, Зорге, мы тут с собакой чуть-чуть похулиганили.
– Что там у вас?
– Решили оливье забацать, и случайно всю колбасу схомячили.
– ЧТОО?! – Марина аж подпрыгнула, как я заорал,- Там же кило с довеском!
– Нам показалось с начала, что она подпорченная.
И тему развивать нельзя, Марина беспокоится уже, снегурочку нельзя расстраивать – растает.
– Ладно, я учту.
Говорю как можно более равнодушно. Сам на Марину кошусь, та строит недовольные рожи. Пытаюсь жестами
показать, что Вован на кочерге. Получается не очень. Рядом чувак какой-то тоже прогревается на «классике»,
на мою пантомиму смотрит через замерзшие стёкла с явной классовой неприязнью.
– Давай теперь для легенды, про алкоголь чего-нибудь,- советует кошка.
– Не, выпить ни как, извини Вован!
– Скажи ему, что ты не пьёшь больше! – шипит на ухо Марина, – Он пьяный, он поймёт!
Господи! Женщины хоть понимают, что они иногда говорят?
– Не, не, я не могу, у меня, эта – абстиненция!
– Попринимай трихопол!
И захохотав кошка повесила трубку. Вот ведь сволочь! Ладно, сейчас вам будет ёлка с колбасой…

– Подожди в машине, я мигом. Тебе взять чего-нибудь?
– Косметичку захвати.
– Мы в лес едем.
– Да шучу я, термос возьми с чаем.
А вот это мысль! Я бы и не вспомнил о таком благе цивилизации.

Захожу в квартиру. Сидят перед дверями, вурдалаки.
– Значит так, будете отрабатывать колбасу на лесозаготовках.
– Это как это?
Подозрительно спрашивает собака.
– С кайлом в зубах.
– А если поймают?
– Скажу, что я у вас в заложниках. Рубил под угрозой расправы.
– А с колбасой как быть?
– А ну хватит ахинею нести, быстро собираемся!
– Ты пилу возьми, стук топора издалека слышно, а пила почти не шумит, – советует кошка. Ну вот в кого они
такие умные?
– А влезет ёлка в машину?
Собака тоже проявляет подозрительное участие.
– Мы же не сосны корабельные едем валить. Рубанём что-нибудь в районе метра.
– Жалко!
– А колбасу не жалко?
– Но и ты пойми, хотели-то как лучше!
Я махнул рукой и полез за инструментом.

Машин на дороге было мало. Собака пялилась в окно, кошка дремала у Марины на коленях. Я настроил «климат»,
чтоб на неё дул горячий воздух и она откровенно балдела. Мы с Мариной, посмеиваясь, вспоминали наш
неудачный поход за ёлкой, я как бы невзначай стал гладить её по коленке. Кошка сразу же недовольно
зафыркала. Я рукой тёплый воздух перекрывал. Сказать бы ей что-нибудь, да боюсь ответит…

Отъехав прилично (от города), я свернул на какую-то лесную дорожку, благо снега на ней было немного.
Пришлось углубиться на приличное расстояние, чтоб машину не было видно с трассы. Зимой, оказывается, лес
так хорошо просматривается!
– Так, я в лес, вы сидите в машине.
– Может выпустить животных прогуляться?
– Хорошо, только если что, ты их искать будешь.
– Да они не убегут, я иногда думаю, что они у тебя всё прекрасно понимают.
– Даже чересчур.
Взяв пилу, я побрёл в лес. Вот как раз там то снега было достаточно. Ходил я наверное с час. Пару раз
провалился в припорошённые окопы, матеря себя на чём свет стоит за неуклюжесть. Снег набился в ботинки.
Елок не было. Нет, конечно ёлки были, но совсем не те, какие бы хотелось мне. Чтоб их везти нужен был лесовоз.

– Эй мужик, ты чего тут с пилой?
Я обернулся на окрик. Двое деятелей в полушубках, на лыжах и с немецкой овчаркой.
– Поссать пошёл.
– Ага, пизди, пизди. Ёлку ищешь?
При упоминании о ёлке собака зарычала. Натасканная видать. Надо бы её нейтрализовать на всякий случай.
Я свистнул.
– Чего свистишь?
Мужики явно теряли спокойствие.
– А вы то сами кто?
– А сам не видишь? Патруль ёлочный, таких как ты ищем. Я лесник, а это, – тут он замялся показывая на
своего кореша,- В общем тоже лесник.
Вот блин, небось на весь лес только эти двое мудозвонов и патрулируют, и надо же было прямо на них
нарваться. Чего ж им пиздануть то?
– Не ребята, я не ваш. И ёлки у меня тоже нет.
– Давай, давай, оглобли заворачивай. Денег что ли не хватает на ёлку?
Меж деревьев я увидел собаку. Она прыжками приближалась к нам, то проваливаясь в снег по брюхо, то
выскакивая из сугробов как пробка от шампанского. Было это похоже на полёт ласточек перед дождём.
– Это твоя бежит?
Нервно выкрикнул один из мудозвонов.
– Моя. Небоись, не укусит.
– Да мы то не боимся, – усмехнулся он, – Как бы наш её сам не задрал.
– Это вряд ли,- говорю.
Собака подбежала и села с права.
– У нас тут недопонимание, – её говорю,- Уболтай собрата по экологической нише, чтоб не кусал.
Та кивнула и смело направилась к рвущемуся с поводка кобелю.
– Слышь, держи своего, а то сцепятся!
Закричали лесники.
Последовала серия обнюхиваний и виляний хвостами. Иногда проскакивали какие-то не то порыкивания, не-то
повизгивания. Наконец собака повернулась ко мне.
– Порядок, нас не укусят, а эти двое, – она махнула мордой на лесников, – Просто на бутылку стреляют,
ходят тут, лохов кошмарят. Юридических прав не имеют ни за что на свете, уважаемые.
Лесник державший собаку аж поводок отпустил. Второй просто сел в сугроб с выпученными глазами.
– Бля, завязываю, – прошептал оставшийся на ногах.
– Ну чего, бириндеи, позвольте откланяться.
Я развернулся и не спеша пошёл по своим следам к машине. Собака в скорости присоединилась ко мне.
Незадачливые лесники оставались без движения, пока я их мог наблюдать меж веток и стволов. И только
кобелёк жалостно поскуливал нам в след.
– Охмурила, значит, да ещё и при исполнении, – подъмордал я собаку, – Не влюбилась сама-то?
– Есть немножко…
– Может вам, «чё-как» погулять пока?
– Не, холодно, обещала, что летом заедем, так что с тебя причитается.
– Замётано! А ты ведь сегодня хорошее дело сделала.
– Какое?
– Из-за тебя два человека пить бросили…

Марина дремала. Кошка балдела. Собака романтически молчала, думая видимо о лете. Ёлки не было.
Выехав на трассу я не спеша развернулся и взял курс домой. Надо было торопиться, если стемнеет, то точно
ни хера не найти будет. А может и к лучшему, расхотелось мне рубить!

Вскоре меня тормознул гаишник. Предполагая обычное вымогательство перед новым годом я негромко ругнулся
сквозь зубы. Кошка привычно повела ухом во сне. В принципе меня нахлобучивать было не за что, но время
терять не хотелось. Перепрыгивая через снег, смёрзшийся у обочины в небольшие горные хребты, ко мне
приближался гаишник. Шапка была лихо сдвинута на затылок. Пару раз он чуть не намордался.

– Слы, зёма, тут такая канитель, горючка ёк, своих никого, на дороге этой бляцкой, похоже, хуй не
ночевал, – обрушил он на меня свой словарный запас. Вся живность, включая Марину вынырнула из сна и
уставилась на эту суету.
– У меня дизель.
– Ох бляха муха,- зачесал он затылок и заметив Марину всё таки поправился, – Пардон!
Я вежливо ждал. Наконец гаишник, видимо проведя нехуйовую рекогносцировку своего серого вещества, предложил
другое решение.
– Зёма, ты меня подбрось до поста, а то я без связи тут…
И спохватившись добавил:
– С наступающим вас, япона мать!
Делать нечего, пришлось подвозить. Всё таки новый год.
– У какой барбос!
– Садитесь, не съест.
– Да я сам сейчас кого хошь сожру. Понимаешь, часа два уже тут скачу. Не согреться. С утра не жрал, а на
холоде сами понимаете…
– И, что, кроме нас ни кого на дороге? Удивлённо спросил я.
– Да на дороге то я минут двадцать, а так всё по лесу шоркался.
– А в лес то тебе на кой? Я незаметно перешёл на «ты».
– Да за ёлками маханул. Ещё летом присмотрел тут. Знак мы вывешивали периодически, ну и дежурили, так
сказать «за превышение»…
Я только покачал головой.
– Ёлки то срубил.
– А как же!
У меня стал созревать коварный план.
– Далеко до твоего поста?
– Километров пятнадцать, дорога только дрянь, меня, пока ехал, два раза кидануло, – он осторожно, косясь на
собаку пытался устроиться поудобнее, – Правда я на летней…
– Гнать не будем тогда, – сбавляя скорость ответил я, – Там у меня на задней полке пакет, согреться не хочешь?
– Водка?
– Вискарь!
– Ух ты. Прямо точно новый год.
– Стаканы там же. Пластиковые правда. А! И шоколадка ещё где то должна быть. Марин, глянь в «бардаке».
Та подозрительно косясь на меня, чего это я расщедрился, достала закусон и протянула гайцу.
Тот уже, маханув в два приёма грамм сто, бодро захрустел шоколадом. Такая видать у них натура, хозяйская –
подумалось мне.
– А я вот тут женился недавно, – начал он ни с того ни с сего.
Смотрю собака мне в зеркало подмигивает, мол, поняла уже что к чему.
– Ну и как? Спросил я не оборачиваясь, дорога и впрямь была паршивая.
– Да как? – гаец задумался, потом выпил ещё, – Да ни как!
Собака рыкнула. Судя по тому как кошка вскочила выгнув спину то позвала именно её.
– Ух ты, ещё и кошара! Ну у вас тут прямо зоопарк!
Кошка выразительно глянув на меня перепрыгнула к собаке.
«Ну всё, пиздец гайцу» почему то весело подумал я.
Тем временем наш пассажир «поплыл». Видимо мороз и голод сыграли с ним плохую шутку. Расстегнув куртку, он
продолжил беседу:

– Я ведь, бляха муха, не только на своей свадьбе побывал. Приглашали меня, бывало, и друзья-товарищи. Даже
подруги приглашали. Зачем? Ни тогда, по молодухе, понять не мог, ни теперь тем более.

Всё это стало походить на театр одного актёра, гаец рассказывал повернувшись к животным, отчаянно жестикулируя
и корча всевозможные рожи. Те сидели и с трудом, я это спиной чувствовал, сдерживались, кабы чё не пиздануть.

– Но одна была непруха, – продолжал гаец, – Драки не было. Не везло ни за что на свете, уважаемые. Я как воспитанный на традициях
вековых, был уверен, что если свадьба, то непременно кто-то кому-то должен ебач своротить. Такое вот у меня
было социалистическое воспитание. Теперешней молодёжи не понять. Романтика пятилеток. Смычка стройотрядов.
Догнать и перегнать. Последнее естественно про самогон. Стоп машина, отвлёкся как красивый танцор на
радостину-балерину. Короче если позагибать пальцы рук и ног, то из всего этого грибкового великолепия
символизирующего свадьбы, на которых я отметился как гость, ни одна из них не была омрачена мордобоем.
И как-то я уже махнул на это всё рукой, (если уж с коммунизмом наебали, что уж тут об такой херне печалиться),
как забросила меня судьба в один ничем неприметный городок. Надо сказать, что и оказался то я там хуй знает
по чему. Типа на спор, кто дальше по пьянке на паравозе уедет. Молодость! Ну и я как бандерлог победил. Но не
из-за решимости и воли к победе, а пьяный был в сосиску. И весь свой победный марафон хрючил как свинья,
распугивая мерзким храпом культурных пассажиров. И даже майка в те минуты была у меня ни за что на свете, уважаемые не жёлтая. До
сих пор помню минуту пробуждения. Открываю глаза – свет и тошнота. Закрываю – тошнота и потеря ориентации
(в пространстве!). Отсюда делаю вывод, что в начале времён была только тошнота, и так боженьке видимо красиво
было, что он единым порывом всю эту канитель земную и отрыгнул вместе с палёной водкой. Ну он то отрыгнул и
забыл, ему можно, а мне на перрон пиздовать как на голгофу. И только там уже родил и я свою маленькую вселенную.

Я признаться сам обалдел от такого изложения материала. В гайце явно пропадал актёр с писателем.

– Опять увлёкся, лиричное, бля, настроение. Ну хули, стою как Гойко Митич. Торжественно и качаясь. По
сторонам смотрю. Смотрел, смотрел, и, наконец, махнув рукой, побрёл в направлении вокзала. Шаг мой был
тяжёл а думы ваще неподъёмные. Есть в градостроительстве такой термин – архитектурная доминанта. Она ещё в
музыке тоникой называется.

(Тут я, уже не выдержав, заржал)

– Так вот эта самая доминанта моих мыслей была такова: «На за что на свете, уважаемые мне этот блудняк!!!» и без всякой музыки.
Карманы вывернул, они висят как уши у кролика. Пустые. До дна. А какого хера я хотел? За что пил, то и
получил. В пизду Максима Горького!

Тут его речь прервала икота. Которую он победил хорошей порцией алкоголя.

– И станция ещё так называлась! Дно! Во бля бывает же. Хуйня к теорие, и мы в говне!
После минутной слабости принял решение и потом просто сел в первый паравоз до Питера. Собственно к чему
вся эта история то.

Гаец явно забыл к чему вёл свой рассказ.

– А! Вот на обратной дороге я познакомился с кренделем, ехавшим к корешу на свадьбу. Ехал он из приличных
ебеней. Всю дорогу естественно пил, и планка у него периодически падала. Но меня он похмелял исправно.
Выслушав мою побасенку, проникся чувством сострадания и твёрдо решил, что к его корешу на свадьбу мы в
месте должны идти. Единым фронтом. А если я ещё и подруг боевых организую, городских и начитанных, чтоб
семечки не лузгали, то ваще миру – мир, богдану – титомир. Ясен пень подруг я ему пообещал безотказных,
как трёхлинейки.
– Чё страшные такие? – кошка не вытерпела, но ни кто! Кроме меня это не заметил.
– Да не, пиздатые бабцы! Кое как добрались мы до дома, – продолжал гаец, – Вскрыв заначку, я честно вернул
всё, что он на меня потратил в паровозе, и начал вызванивать «пиздатых бабцов». Ну и в результате завалились
мы на эту свадьбу…

Гаец уже окончательно потерял нить.

– Ну и?
Я решил не сбавлять темпа повествования.
– Там я и подрался…

Гаец спёкся. Он так и уснул откинув голову с пустым стаканом в руке. А жаль, рассказ его меня повеселил.
И резко развернув машину, я погнал назад. Главное, чтоб этот генерал свадебный не проснулся.
– Давай, бери след, где он эти ёлки спрятал, – подлетая к одинокой гаишной машине сказал я собаке. Марина
удивлённо обернулась, но собаченция не моргнув глазом выскочила и поскакала в лес. Я за ней. Ёлки нашлись
мгновенно. Я загрузил их в багажник. Благо он у меня большой. Отдельно постарался положить приглянувшуюся
мне.
– Кесарю – кесарево, слесарю – слесарево. – пробормотал я. Собака одобрительно глянула на меня и тихо,
чтоб не слышала Марина, (заднюю дверь я уже закрыл) сказала:
– Ну ты стратег!
– Не те ребята! Гордо отвечал я.

До поста гаишник так и не проснулся. Я бодро забежал в стеклянный аквариум где уже явно витал запах алкоголя.
– С наступающим! Гляньте, не ваш там у меня?
Гаишники подозрительно косясь всё же пошли со мной.
– Ох ты, а мы уж думали пропал без вести! – заржали они. – Где ты его нашёл такого?
– На дороге, где ж ещё. Забирайте и ещё там две ёлки ваши.
– Ух ты, вот спасибо!
Кое как, под руки, они отволокли его к себе. Я выложил прямо на обочину пару ёлочек. Подбежал гаишник.
– Спасибо тебе, выручил! Если, что, ну там, проблемы, заезжай, поможем! И с наступающим!
Я тоже поздравил его и, сев за руль, наконец то улыбнулся. Хорошо, когда под новый год случается что-то
хорошее. Хотя смутно мне всё же казалось, что что-то я забыл. И только уже приехав домой и валясь от усталости
вспомнил, что термос с горячим чаем остался в машине и колбасы мы так и не купили.
Но это уже другая история…