Колдун Степаныч практиковался в производстве зелий. Сушил жаб, мариновал гадюк и ящериц. Связки летучих мышей украшали его жилище. В котле над очагом пованивала пузырящаяся жижа болотного цвета. Чучело крокодила, висевшее под потолком, выкупленное у проезжего торговца за большие деньги, оказалось подпорченным. Вернее недомумифицированным. Пришлось поднатужиться и стащить его вниз. Колдун кряхтел и помаленьку травил веревки, на которых был подвешен крокодил. Вскоре туша плавно опустилась на дощатый пол. «Раствору пожалели, гниды», — поговаривал Степаныч, оглаживая мертвое чудище по раздувшемуся брюху. В чреве рептилии копошились опарыши. Не спеша, вспоров желтое брюхо, колдун принялся рукой зачерпывать личинок и складывать их в большой полотняный мешок. В этот момент в дубовую дверь постучали.
«Входи, коль не шутишь» — проскрежетал старик. Дверь распахнулась. На пороге стоял неказистый молодой человек с темными волосами и немного идиотским выражением лица. Степаныч узнал его сразу. Молодой деревенский увалень по прозвищу Горшок, морщась от неприятных запахов, ввалился в избу.
-Чего тебе? – спросил колдун без церемоний.
— Я это, петь хочу, да так, чтобы все слушали.
— Ага, еще чего?
— Еще танцевать – промямлил юнец и хлюпнул носом.
— Иш чего! Ну ладно. Я тебя знаю. Денег тебе мамка не дает, только затрещины. Так что и платить нечем.
Горшок коротко всхлипнул и по-собачьи посмотрел на колдуна.
— Так и быть, возьму тебя в помощники, будешь жаб сушеных толочь и волчью ягоду перебирать. По мелочам работы наберется. Иди вот пока, опарышей выгребай.
Сдерживая рвотные позывы, Горшок принялся за работу.
Дни шли за днями. Паренек трудился не покладая рук. Ночью, засыпая на соломе, положив под голову изъеденные жабьей слизью руки, он мечтал о толпах поклонников и многочисленных турне. Только эти мысли, да мохнатый черный кот Баюн согревали его.
Но вот однажды, в избу, заливаясь горючими слезами, влетела девка Агафья. Давно влюбленная в соседа Корнея, она мучилась от невзаимности. А уж известие о предстоящей женитьбе соседа и вовсе расстроило Агафью. Рыдая, девица потрясала узелком с серьгами и монистом и умоляла приворожить «змея подколодного, потому как всю душеньку изъел и сердечком девичьим закусил». «Рябая да тощая, — размышлял про себя Степаныч, разглядывая востроносую страшненькую Агафью, — тут одними присушками не обойдешься, нужно сильное средство».
— Ладно девка! – громыхнул колдун, — будет тебе. Самогону бутыль принеси, сала, да яиц вареных. Сладим дело. Да узелок свой сюда давай. А теперь домой мандруй. Завтра приходи, ближе к полуночи.
— А ты, парниша, вот что – продолжил Степаныч после ухода Агафьи уже тише, — ступай-ка во чисто поле, набери грибов-поганок, да какашек мышиных. Зелье приворотное варить будем.
Прошло немного времени, и вот уже на огне весело побулькивал котел. Рецепт был особый, сложный: кроме многочисленных болотных трав, грибов, сушеных лапок насекомых, тертых ногтей и прочих вполне обыкновенных составляющих в него входили кроличьи члены и попки шершней. «Как жалит шершень, так пусть ужалит в сердце тебя страсть горячая. Пускай падет на тебя сухота, ломота и икота по девице Агафье! Всем словам моим ключ и замок!» — восклицал Степаныч, добавляя в зелье все новые ингредиенты. Через пару часов, закончив дело и окончательно умаявшись, колдун отправился на лавку ночевать, наказав Горшку приглядывать за зельем и помешивать, покуда не остынет.
Долго ли, коротко ли юноша на котлом нависал, а только сморила его усталость, и задремал он тут же на полу.
Проснулся Горшок от удара ногой по зубам. «Ты что ж натворил, упырь поганый!» — Степаныч орал благим матом. У котелка сидел довольный и сытый неизвестно как пробравшийся в избу дог. Он лениво дожевывал последнюю кроличью письку и сыто икал.
«А ну КИШ отсель!» – проорал колдун и ударил Горшка сучковатой дубиной по голове. «А что, так и назову свой ансамбль песни и пляски — КИШ» — обрадовался звучному слову Горшок и выплюнул парочку окровавленных зубов. Он выбежал из избы, ловко увернувшись от пенделя и побежал вперед, к славе.
У Агафьи тоже хорошо все сложилось. Сначала она все в фильмах с животными снималась. А потом песню сочинила со словами «Неистовый зверь, мой повелитель». Ее нынче вся страна поет.