Радио Ретро

Время от времени слушаю радио Ретро. И сейчас вот сижу слушаю. Играет в нем древняя песня в стиле диско, восьмидесятых годов. Понятно, навевает воспоминания. Сладкие и не очень. Именно под эту песню первого сентября 1983 года в доме офицеров города Фергана меня жестоко избили. Дело было так.

Жил я тогда один. Занимался тяжелым физическим трудом — ручным бурением в районе нефтепромысла Чимион. Занятие включает в себя хождение по горам с ломом и кувалдой. Территория размечается на точки, а потом ходишь от одной к другой и кувалдой забиваешь лом в грунт, минимум на метр. После этого лом стремительно выдергивается, а из образовавшейся дырки с помощью спецнасоса делается забор для газоанализатора. Работа исключительно тяжелая. Конечно, не такая тяжелая, как спуск-подъем двухкилометровой колонны труб на буровой, но тоже — будь здоров. Плюс «солнце там такое, что аж в глазах бело». И тепло очень.

В общем, был я тогда крепок и по причине недавней демобилизации из стройных рядов вооруженных сил отважен – это важно для понимания изложенного далее.

По вечерам мы время от времени оттягивались в доме офицеров. Ну там, дискотэка, пляски, все дела. Обстановка там была ненапрягающая, народ в массе дружелюбный. Потому никаких конфликтов не было. Понятно, до поры до времени.

В те времена в городе Фергана проживало немалое количество турок-месхетинцев. Многие граждане по наивности полагают, что все люди одинаковые. Это заблуждение. Интересующихся проблемами равенства очень мало. Большинство же считает себя значительно лучше окружающих. Лучше по массе признаков. Например, по этническому признаку. Или по религиозному.
Не говоря уже про цвет кожи и волос. Это ж очевидно, что белый — он лучше ч0рного. И наоборот.

Вот и турки-месхетинцы были значительно лучше окружающих. Узбеков, ясное дело, за людей не считали. Русских — тоже не особо. Пока либеральные придурки рассуждают о равенстве, простые парни сбиваются в стаи по национально-этническому признаку и на регулярной основе жестоко избивают всех, кому не посчастливилось родиться правильной национальности. В первую очередь — по национально-территориальному признаку. Скажем, в их махаллю (квартал) нельзя заходить никому неправильной национальности.
Сиди в своей, национальной махалле, а в нашу не ходи — тут компактно проживает наша диаспора и мы тебя изобьем. Будешь часто приходить — мы тебя будем часто избивать. При случае изобьем и твоих друзей. Плюс отловим твою сестру и изнасилуем. Нас много и мы лучше вас. Мы отлично организованы и мы вас, собаки паршивые, не боимся. Мы — хозяева здесь.

Либеральные идиоты любят рассуждать о том, что преступность не имеет национальности. На самом деле — имеет. Еще как имеет. Национальность — она по определению самая главная фича в этнических группировках.
Неважно, какая национальность. Важно, что именно она — стержень. Важно, что этнические понятия — они значительно важнее законов. Об этом следует помнить всегда, когда заходит речь о гражданах, компактно селящихся по принципу этнической общности. И нет никакой разницы, кто это: азербайджанцы, евреи или ирландцы.

И вот есть в городе некий квартал, в котором с точки зрения идиотов мирно проживает некая диаспора. С точки же зрения нормального человека там проживают отмороженные беспредельщики, постоянно хамящие и отравляющие жизнь огромному числу граждан.
У незамутненных граждан может возникнуть вопрос: и кто же в этом виноват? Отвечаю: виновато в этом зверье, которое сбивается в стаи и нападает стаями же.

Незамутненные могут спросить: а может, там враждебное окружение, которое вынуждает несчастных защищаться? Отвечаю: окружение изначально нейтрально, потому что оно живет у себя дома и традиционно гостеприимно.
Нейтральны узбеки по отношению к туркам. Нейтральны русские по отношению к кавказцам. Изначально – нейтральны.

Тут можно возразить: но ведь бывают всякие местные, своей собственной национальности – ничуть не меньшие, а даже большие уроды? Да, бывают.
Причем – везде.

Но в данном случае речь про другое. В данном случае речь про одну национальность, проживающую среди другой национальности. Речь про откровенное неуважение к окружающим по национальному признаку. О том, что одни считают себя хорошими и всемогущими, а других – баранами, которых надо стричь и над которыми можно глумиться как угодно. Это очень важно для верного понимания: по национальному признаку. Это называется национализм. Или попроще – нацизм.

В общем, на дискотэку прибывали турки-месхетинцы. Естественно, исключительно молодые люди призывного возраста. То есть особо наглые и дерзкие. Прибыв на место, они немедленно затевали национальные пляски.
Это значит надо встать в кружок размером в ползала, обняться за плечи, и начать скакать взад-назад размахивая ногами, пиная и расталкивая окружающих – как ребят, так и девч0нок. Естественно, поскольку они приходили кодлой в двадцать-тридцать человек, никто им слова сказать не мог.

В один такой замечательный вечер я сидел после особо яростного танца на стульчике и никого не трогал. И тут ко мне подходит гражданин турко-месхетинской национальности. И требует встать, чтобы пришедшая с ним девка (русская, само собой) могла сесть. Замечу, что турко-месхетинец был меня в два раза больше и во столько же раз шире.
Кроме того, жители юга созревают значительно раньше северных людей. При этом покрываются густой шерстью, придающей внешности пугающий оттенок.

Но я, напомню, всего два года как демобилизовался и на угрозы со стороны данной разновидности граждан реагировал однозначно, вне зависимости от габаритов угрожающего. Потому на предложение встать ответил принципиальным отказом.

За спиной у турка-месхетинца тут же появился еще пяток турко-месхетинцев. Мне было предложено пройти в туалет, чтобы «поговорить как мужчина с мужчиной». Всегда приятно слышать такое от граждан, собирающихся пройти в туалет вшестером, чтобы разобраться с одним. Стало ясно, что битве — быть. Я встал и отошел в сторонку от стульев, ибо падая на них можно серьезно поломаться. Стулья там были сколоченные по четыре, драться ими было нельзя.

Присутствующие тут же разбежались метров на пять, образовав аккуратный кружок — участие принимать не надо, а посмотреть как кого-то бьют — всегда прикольно!

Горячий юноша ударил первым. Если кто не дрался никогда, поясняю: если противник тяжелее тебя хотя бы на десять кило, то при отсутствии серьезных навыков победить в кулачном бою практически невозможно. Ибо когда тебя бьет кулаками по голове гражданин с такой разницей в весе, устоять на ногах непросто. И наоборот: если его, такого тяжелого, бьешь ты, эффект от ударов значительно ниже.

Разница была килограмм в двадцать, ибо я тогда весил ровно 62, а этот гориллоид — минимум 85. Но стоял я правильно, у стенки. И когда он меня стукнул, отлетел к стенке и не упал. Радостный смех со всех сторон — эвон, как его! Но, как говорится — не смотрите, что я худой и кашляю.
Подскочив поближе, пробил в наглое рыло с правой руки. Попал хорошо. За горячим юношей стенки не было, и он упал – очень красиво, звонко стукнувшись башкой об паркет. Я себя даже зауважал.

В этот момент надо было бежать без оглядки из этого страшного места. Но меня уже крепко держали друзья упавшего. Другие друзья помогли упавшему подняться, и он немедленно стукнул меня еще раз – сильно и опять по голове.
Все уже было ясно, терять было нечего. Вывернувшись из лап друзей, реализовал твердое намерение пробить в наглое рыло с ноги – яростно подпрыгнув, чтобы было красиво. Но поскольку со всех сторон хватали и был слегка нетрезв, по рылу не попал. Поскольку прыгал я тогда высоко, нога проехала мимо рыла и я «сел» противнику на левое плечо.
Естественно, тут же вцепился одной рукой в шерсть на башке, другой — в глаза, и начал вместе с ним падать, чтобы успешно завершить борьбу в партере.

Однако еще на подлете к полу меня начали бить все, кто мог дотянуться.
Сперва руками, поскольку было высоко. А когда упал — ногами. Следует отметить, что стригся я тогда исключительно налысо – в Азии жарко очень и работать волосы мешают. Но тогда так стригли только солдат и уголовников, то есть людей, которых стригут принудительно. Ни один нормальный человек налысо не стригся никогда. И меня, само собой, местные принимали за гвардейца-десантника из ферганского полка, который дислоцировался неподалеку. Поэтому били меня с особой злобностью.

Удалых десантников турки ненавидели особо остро, потому что при тех же раскладах — драки на танцах — огребали от десантников регулярно.
Регулярность имела ярко выраженную периодичность: гвардейцы на танцах появлялись дважды в год — весной и осенью, после приказов, когда демобилизовывался личный состав гарнизона Баграм, что в Народной Республике Афганистан.

У многих советских граждан тогда было крайне превратное представление о воинах-интернационалистах: считалось, что это добрейшие молодые люди, помогающие угнетенным народам за рубежом. На самом деле в Союз возвращались суровые парни, видевшие только ч0рное и белое, привыкшие все вопросы решать исключительно силой. Драки с их участием напрочь затмевали по свирепости бои Тайсона, а по массовости легко заруливали фильм Триста спартанцев.

На дворе стоял 1983 год и советская власть. Били меня как русского солдата. Били толпой, злобно и старательно. Тупые, конечно — больше чем втроем одного бить неудобно, друг другу мешаешь. Надо умело рассредоточиваться. Но все равно встать было невозможно, били сильно и очень злобно.

Вынул меня военный патруль. Они тоже думали, что я русский солдат. Под белы руки доволокли до арыка — кровищу смыть. Когда пришел в себя, поймали машину, погрузили внутрь, попросили водителя отвезти меня куда-нибудь подальше, чтобы никто не догнал.

Рожа на следующий день распухла как подушка. Все заплыло, глаза не открываются. За ушами — ч0рно-синие следы от каблуков. На туловище живого места нет. Свезло — руки не поломали, внутри ничего не оторвали.
Но, как говорится, неприятный осадок остался.

В этом месте обычно принято рассказывать о страшной мести: как я, орел, потом всех поймал и мощно отомстил, набив гнусные хари и открутив руки-ноги. Однако мне похвастать нечем. Никого я не поймал и никому не отомстил. Когда физиономия зажила, я уехал домой, в Питер. Остались только паскудные воспоминания о людях, которые вели себя как скоты и прямо таки упивались своим скотским поведением.

А через шесть лет, в 1989 году, турки-месхетинцы неудачно избили узбека.
Неудачно потому, что на этот раз узбеки решили подраться в ответ.
Узбеки, замечу, исключительно спокойный народ. Исключительно. Мне, например, за два года не удалось подраться ни с одним узбеком. Хотя я, конечно, все-таки не турок-месхетинец.

В тот раз чаша узбекского терпения переполнилась. И узбеки пришли разбираться в турецкую махаллю. Там турки опять их избили. Оскорбляли, обещали в следующий раз изнасиловать их самих и узбекских женщин, грозили физической расправой и охотничьими ружьями.

И тогда случилось страшное: узбеками было принято решение устроить туркам погром. Для начала на всех турецких домах нарисовали опознавательные знаки — как в сказке про Али-бабу и сорок разбойников.
Ну, чтобы было понятно, в каких домах турков искать. Соседи-узбеки предупреждали соседей-турков — бегите, вас резать будут. На что гордые турки, устроившие всю эту свару, гордо отвечали: типа у самих револьверты найдутся!

Револьвертов оказалось недостаточно. Узбекский бунт – он настолько бессмысленный и страшный, что даже таким известным экспертам по бунтам как русские ничего подобного и не снилось. В Азии вообще отношение к человеческой жизни попроще, чем в Европах. Без придыханий.

Вооруженных колющим-режущим-дробящим (ножами, пиками, топорами и дубинами) узбеков привозили КамАЗами изо всех ближайших кишлаков. Водка — рекой. И понеслось: толпы врывались в заранее отмеченные дома, насилуя и убивая все живое. Мужчин, женщин, детей. Хотели насилия – получите. На улицах — огромные костры, в которые бросали живых людей. Дома горят, машины горят, трупы — горами. Изрезанные, изрубленные, с выпущенными кишками.

А что же храбрые турки? Храбрые турки, перепрыгивая без разбега высоченные дувалы (глиняные заборы), изо всех сил ломились на территорию десантного полка. Ну, чтобы эти сволочи – русские солдаты – спрятали их от узбекского гнева. Вот ведь как получается: то «свинья неверная», то вдруг защитник.

До русских солдат, понятно, добежали не все. Большинство все-таки в возрасте и бегать уже не могло. Их убивали везде, где могли поймать.
Многих турков у себя прятали узбеки. Ну, эти, которые люди третьего сорта. Ибо несмотря на скотское поведение – турки ведь тоже люди, а людей нормальному человеку жалко. Вне зависимости от национальности.
Узбеки – «люди третьего сорта» — прятали по сорок с лишним человек в одной квартире. Где борзые турки сидели тише воды, ниже травы.

Всех турков, что смогли добежать до воинской части, советские военные вывезли на аэродром, где окружили солдатами и техникой. Понятно, что к спасенным людям никого не подпускали.

Потом прилетели советские самолеты. И вывезли турок-месхетинцев в Россию, в Краснодарский край. Мне сразу стало жалко тех, по соседству с кем оказалась эта замечательная этническая общность. А не так давно в исключительно безграмотной передаче по НТВ услышал, что турков-месхетинцев решили вывезти в США. И теперь мне жалко американцев.

Вот так вот оно и бывает.
Вот это — закономерный итог осознания своей национальной исключительности.

Я не о том что «правильно убили».
Я о том, что надо уважать окружающих.

Прежде чем орать «ах, как нас все ненавидят!» — не мешает подойти к зеркалу и задуматься: с чего бы это?

Прислал GreenAspid