Все. Я стала проституткой. Пусть и не настоящей, а просто телефонной сосалкой, блядским голосом, но все же. Ебучий кризис заставил неплохого, в общем-то, журналиста, искать альтернативные источники дохода. К счастью, кроме умения связно излагать мысли, Боженька наградил меня еще и ласкающим слух тембром. Когда-то я уже извлекала из этой своей особенности финансовую выгоду, работая диктором на радио. Решила и сейчас пойти по проторенному пути, найдя место, где платили бы за умение безостановочно болтать приятным голосом. На радио, однако, нынче царит такая же финансовая безысходность, как и в журналистике, поэтому я выбрала возможность стать оператором call-центра. Пошастав в интернете, я достаточно быстро нашла объявление, в котором на собеседование в телефонную службу хорошего настроения приглашались девушки с хорошей дикцией, грамотной речью и приятным тембром голоса. О моральных устоях объявление стыдливо умалчивало. Ну, хуле, я барышня взрослая, поэтому хорошо представляла себе, куда шла. Чего не скажешь о большинстве девушек, лучезарно улыбавшихся под дверью офиса. Судя по всему, они свято верили, что будут по телефону читать гороскопы домохозяйкам в бигуди или петь колыбельные детям вусмерть заебанных работой родителей. Словом, из двадцати присутствующих кандидаток в ахуй не выпали только шесть самых прозорливых и циничных. Они и были допущены собственно к собеседованию.
Точки над i наконец-то были расставлены, нам объяснили, что с сего момента мы — операторы службы «Секс по телефону», а все звонящие нам — клиенты. Я тяжело вздохнула, загрустила было, но быстро утешилась мыслью, что, в конце концов, у парикмахера тоже клиенты.
Вы думаете, нас попросили произнести томным голосом «я меееедленно снимаю чюлкииии..» и тут же усадили на линию?! А вот фиг вам! Две недели нас жестко дрючили на тренингах, вбивая в наши головы заповеди телефонного блядства. Кроме ускоренного курса сексопатологии, на котором нам объяснили, чем копрофил отличается от фетишиста, а транссексуал — от просто пидора, нам накрепко вдолбили, что говорить «пизда» — можно и даже нужно, а вот «киска» ни в коем случае нельзя. «Хуй» приветствуется и поощряется, а за «писюн» можно огрести. Гомосятину ни в коем случае нельзя пидаром называть прямо, нужно восхищенно-ласково журчать «привет, красотка, как восхитительны эти кружевные трусики на твоей аппетитной упругой попке»… Нас учили, как правильно стонать, мы даже чертили график стонов, где одна ось координат отображала время, а другая — интенсивность стона. После того, как с теорией было покончено, мы увлеченно принялись строчить порно-эссе, такие себе шпаргалки на тему потери девственности в результате совокупления с папиным приятелем по рыбалке, опыта ебли с лучшим племенным жеребцом соседнего колхоза, etc. Чем больше историй — тем легче в бою, то бишь на линии.
Пока писали и стонали понарошку, было очень смешно. Мы хихикали, изгаляясь в придумывании самых немыслимых порносюжетов. Однако мы даже не предполагали, что все наши экзерсисы — просто чахлая унылая струйка по сравнению с тем могучим фонтаном больных фантазий, который вскоре затопил наши уши и мозги. Признаюсь честно, до сего момента я очень гордилась своей способностью держать эмоции и нервы в узде и стойко противостоять ежедневным атакам многочисленных долбоебов. Так вот, на этой работе я выдержала ровно две недели и со всей уверенностью могу сказать: для того, чтобы без потерь для психического здоровья трудиться на ниве телефонного секса, нужно обладать просто первобытной нервной системой. Иначе кранты.
Самые обыкновенные, незатейливые дрочеры — это еще полбеды. Расскажешь ему красочно, как ты сосешь и танцуешь языком на хую, постонешь-повосхищаешься, и все. Они безобидны, как мотыльки. Просто хуй стоит и жить мешает в данный момент. Зато остальные…
За эти две недели меня столько раз послали на хуй, что в конце концов я уже перестала вздрагивать и бессильно скрежетать зубами от невозможности послать в ответ. Я научилась изображать удовольствие от процесса следования на хуй. Меня ебали бейсбольной битой, разнообразными корнеплодами и множеством бутылок — я стонала, кричала и просила «еще!». Мне кончали в рот, на лицо, на голову, в ухо и в мой засоплянный носовой платок. Наблюдали в замочную скважину, как я трахаюсь с братом и его приятелем. Впрочем, я тоже не оставалась в долгу. Я регулярно проникала в ректальное пространство гоможоп страпонами, баклажанами, ножкой от стула, вантузом, гинекологическим зеркалом и просто кулаком. Если было мало, ебала ногой в кроссовке 45 размера. Одного особо изощренного мазохиста-раба я сожгла на костре, а он наяривал свой свисток, пока я описывала, как в огне лопается его кожа, как смердит его горелая плоть и с каким восторгом улюлюкает толпа…
…Моя блядская карьера оборвалась после ночной смены, пришедшейся на субботу. Уже к полуночи я осатанела. Я отсасывала со скоростью и мощью вакуумного молокоотсоса, пьяные посылы на хуй следовали один за другим без перерыва, а многочисленная гомосятина, казалось, решила свить гнездо у меня в мозгу. В четыре утра я полчаса выслушивала трагическую историю грехопадения Бэллы, которая еще полгода назад была Геннадием. Геннадия выкрали масоны, тайно вывезли в Монако, где и превратили в Бэллу посредством затейливой готической жопоебли в подземелье замка. Хотя, если честно, печальная повесть Бэллы стала для меня передышкой, так как я все больше молчала, только иногда печально вздыхала и жалостливо цокала языком.
Апофеоз наступил в 7 утра воскресенья, когда мне один за другим позвонили два копрофила. Первому я долго пукала под нос, а потом начала какать, красочно описывая свою толстенькую коричневую колбаску. Мудак изъявил желание полизать ее, как хуй. Только я чуть пришла в себя, сделала глоток чаю, как позвонила вторая такая же сволочь. Этот катях сосать не хотел. Он хотел его сожрать. Я десять минут, потея, рассказывала мрази, как какашка падает ему в рот (почему-то ему хотелось черную, пришлось признаться, что накануне я откушала чернослива), как он ее тщательно разжевывает, наслаждаясь вкусом и ароматом. А он при этом пыхтел у меня в наушниках и неистово дрочил.
Я еле дотянула до конца смены. Мне очень хотелось в душ и почистить зубы. Вокруг почти осязаемо витал запах говна. В 8 утра, сняв гарнитуру, я поняла — лучше подрабатывать мытьем подъездов. По крайней мере, вряд ли встретишь пидора с вантузом в жопе, да и на хуй не пошлют, скорее спасибо скажут.
Да, и еще одно: теперь я очень подозрительно приглядываюсь к мужчинам, с загадочным видом шепчущим что-то в мобильный телефон, держа при этом другую руку в кармане брюк.
комсомолка
несколько месяцев назад я смотрел по-моему ирландский фильм о немолодой женщине, у которой был внук — мальчик лет 6, больной лейкемией. так как ее сын и невестка (родители мальчика) были люди довольно бестолковые — нет, не алкаши-наркоманы, а так — вечные страдальцы, то она всячески старалась заработать ребенку на операцию. однажды она увидела на борделе объявление, что требуются женщины для мастурбации и устроилась туда. к удивлению хомяка борделя очередь к дырке в стене, за которой сидела тетка была постоянной и он решил испробовать ее талант на себе. ну в общем суть фильма в том, что когда ее подруги узнали чем она занимается вместо традиционного вечернего бриджа, она стала изгоем. такую же позицию занял и гордец-сынок, принявший от матери деньги для своего сына. в общем все пидарасы.
кукарача, ну хоть мне окончание фильма рассказал. А то я его досмотреть не смог. А сынок то деньги взял?
он ими то швырялся, то снова брал. а тетка с бордельщиком подружилась и у них по всей видимости амор вышел. он тоже по-сути несчастный и добрый, а вот зарабатывать пришлось каками всякими. а вообще кино хорошее.
Что за фильм? Название напишите, пожалуйста 🙂
не помню, Эльз, и не вспомню. хронический алкоголизм это вам не хиханьки.