Трубы

Вот удивляюсь порой, до чего же люди бывают завистливые. Живу, никого не трогаю. Последняя стадия созерцательного похуизма в полном расцвете, тыксызыть. А хуле, месяц уже как свободен. Моск никто не ибёт. Хочу — телеканал «спорт» смарю, а не какой-нибудь канцерт по заявкам. Хочу, вообще в потолок фтыкаю. Нет, блять, не долго я радовалссо.

И главное неожиданно так все получилось. Я значит не ожидая подвоха, испытываю положительные эмоции от изменившегося статуса. А за моей спиной уже планы коварные строюццо. Мать, чуть чо, я к соседке. К тёть Нине типо. Ну и что-то они там говорят между собой. Потом придет и довольная такая улыбаеццо. Хуй нипойми, курят может там чо?

Ну вот. Соседка звонит как-то. По телефону если чо. Нахуй в дверь-то? Далеко же песдровать. И такая, как будто не в курсе совсем, ой бля, ой нахуй, как хорошо, что ты дома. А где мне быть-то? Как раз сидел рисурс фтыкал и бутерброды жрал.

— Здравствуй, — говорит, — это тёть Нина, соседка.
— Здрась, тёть Нин, — вежливо отвечаю, кагдила не стал спрашивать, а то полчаса слушать новости и в кон поддакивать ниахото.
— Ты не мог бы прийти к нам?
— А што случилосс? — и на бутерброды смарю плотоядно.
— Да в ванной что-то… Приди посмотри.

Я уже подумал, что мне совсем как-то не перпендикулярен эпизод, произошедший в чужой ванной, и хотел уже высказаццо по этому поводу. Но тут появившаясо мамо моментом оценила ситуацию, и со словаме «соседям надо помогать», выставила меня за дверь. Без бутербродов между прочим.

Не успел по двери соседской как следует йобнуть, она открываеццо уже, и тёть Нина начинает трагическое повествование:
— Вот смотри, я крутила вчера этот крАН — ШЛА Горячая вода, а теперь холодная почему-то.
— Не понял? — отвечаю, хотя хотелось сказать гатичное «песдец».
— Ну вот кручу, а холодная идет, — попонятнее объяснила тёть Нина, — Мама дома? Я тогда щас к ней пока схожу, а ты тут посмотри.

Я только головой успел кивнуть, как она уже у двери входной в тапочки ныряет. Думаю, вот хорошие у меня соседи. Добрые и доверчивые. Не бояццо што мыло спижжю или там лосьончега отхлебну. Но не долго я радовалссо. Тёть Нина кричит:
— Если что, Лариса дома — поможет что подержать.
Лариса эта комнату у ней снимает. Врач какой-то ниибаццо. Я ее видел несколько раз. Один раз даже здоровалссо.

Делать нечего, открываю кран и тупо смотрю на струю. Палец туда окунаю, вода брызжет в разные стороны. Холодная кста. И тут голос такой сзади:
— Помочь? — я от неожиданности обернулссо.
— Как вы меня напугали, — говорю.
— Я что такая страшная?
— Совсем нет, — а сам оценивающим взглядом пробежалссо вверх-вниз.

Красивые каштановые волосы уложены в умопомрачительную хуёвинку на затылке. С боков свисают такие зачотные кудельки. Причем точно знаю, что если наматывать их пальцем — такие не получаццо. Тут прибор спецальный нужен, типо паяльнега. На глазах ресницы в разные стороны торчат. Чуть выделяясь на фоне лазурно-зеленых зарисовок тенями. На губах играет восхитительная улыбка, которая пробиваеццо через легкий слой перламутровой помады.

Неплохая фигурка. Грудь — твердая трёшка, просиццо наружу через декольте кофточки с блестками. На бедрах юбочка, не позволяющая в силу своей длины установить колготки или всё же чулки на ее стройных ногах. И все это чудо держиццо на туфельках с приличным каблучком.

— Вы куда-то уходите? — с надеждой глядя на стоящий на полочке лосьон спрашиваю.
— Нет. Выходной сегодня, дома побуду.
— Понятно, — отвечаю, а сам чувствую что в засаду попал. Вот если я никуда не собираюсь, то на мне трикошки и футболка.
— Так помочь?

Я палец опять под струю сую — холодная. Чувствуя что попал в дурацкую ситуацию, произношу:
— Я единственное что могу сделать, это обхватить трубу руками и пытаццо нагреть ее до температуры 36,6. В четыре руки у нас это получиццо быстрее. Сударыня, вы тут устраивайтесь поудобнее. Держите здесь и здесь.
Ну и сам за трубу хвать и держу. Лариса зашла в ванную и закрыла кран.

— Может чайник поставить?
— Думаете кипятком надо? Кипятком конечно быстрее получиццо.
— Что получится?
— Ну трубу нагреть.
— Пойдем, грелка, — и за руку меня берет и в комнату свою, хотя точно знаю, что чайник на кухне.

Сажает меня на кресло, говорит:
— Одну минутку.
И точно, через минуту и чай с лимоном, и бутербродов тарелка целая и непринужденная обстановка. Которую я тут же обострил. Беру хлеб с маслом и как-будто нечаянно на штаны себе хуякс. Маслом вниз. А хуле, отработанный приём. Можно было конечно чайку плеснуть незатейливо, но уж больно горячий был. Куда нахуй ожоги?

Лариса сразу засуетилась, кинулась за полотенцем, потом почему-то ладошкой стала ТЕРЕТЬ, потом вообЩЕ НОКтем. А я делал смущенное летсо и говорил сумбурные фразы, типо ой и давай я лучше сам. Но сам бы я так не смог.
— Может солью лучше, — придумал я наконец.
— Снимай давай, застираю.
— Холодной водой?

Перспектива быть застигнутым врасплох тёть Ниной, да еще без штанов, была конечно незачотной. Но появление дома с характерными пятнами мне вообще нравилось меньше. Причем экспертизу никто делать не будет, и мои слова «это масло и ниибёт» потонут в многозначительных ухмылках. И я сдалссо…

Я сидел в кресле и пыталссо маскировать локтем свое приподнятое настроение. Но когда это стало невыносимо, глядя в Ларисины глаза сказал:
— С чем чай-то был?
— С лимоном, с сахаром.
— Что-то я уловил лехкий оттенок препарата одного… как же… а, вспомнил, «Профитайобер».
— Первый раз слышу, — а сама берет и рядом со мной на подлокотник кресла садиццо.
— Ну рекламируют сейчас кругом, — а сам ее обнимаю, вдруг йобнеццо ненароком.
— Может все-таки «Суперйохимбе»? — за голову меня берет и целоваццо лезет.
— А я откуда знаю? — уже про себя думаю, не научилссо вот одновременно целоваццо и разговаривать, — Что я жру его ложками чтоли? Я месяц целый «Дилетантадрочер» принимал чтобы стрессоустойчивость повысить. На ночь…

…Через час бегу в ванную, остатки перламутра смыть. С ужасом кручу кран. Вода ледяная блять! Лариса заходит, улыбаеццо. Крутит соседний вентиль и ласково так:
— Горячая у нас вот отсюда течет…